Авось перезимуем. Как на русский характер влияют климат и география - «Досуг и хобби»

Всем миром — иначе не умеемКак география творит историюБез солнцаКак-нибудь продержатьсяОт нас мало что зависит Сравнивая Россию и Америку, пытаясь докопаться до причин взаимного непонимания между нашими странами, журналист Михаил Таратута исследует в том числе и русский характер. Почему в России с таким трудом приживается понятие частной собственности? Откуда наша склонность к авралам, работе спустя рукава? Почему наши соотечественники скорее пессимисты, чем оптимисты? Что если география нашей страны сыграла в этом свою роль? Рискну предположить, что первый мощный толчок, породивший цепочку событий, которые во многом предопределили трудные отношения между нашими странами, случился 1500 лет назад, когда ни Америки, ни России не было даже в проекте. Именно тогда группы славянских племен мигрировали из Европы на необъятные просторы Русской равнины. Именно Русская равнина, а не Европа римлян и эллинов, формировала характер, задав вектор развития народа, часть которого впоследствии станет называться русским. Историк Лев Гумилев в своих чрезвычайно интересных, хотя и небесспорных, трудах утверждал, что климат и другие природные условия порой запускали цепочку событий, которые приводили к войнам, к взлету и гибели цивилизаций. Но есть ли связь между климатом, рельефом местности и национальным характером? Можно ли утверждать, что северные народы принципиально отличны от южных, народы засушливых регионов — от людей, населяющих влажные тропики? А горы или равнины по-разному определяют характер, нравы, традиции? Многие исследователи отвечают на этот вопрос положительно. Обычно мы описываем наш климат как суровый, не очень дружественный человеку. Но жизнь именно в таких условиях была результатом свободного выбора наших предков. Примерно 1500 лет назад часть славянских племен покинула свою прародину, простиравшуюся от Эльбы до Вислы, и, как предполагают специалисты, двумя большими потоками через Карпаты и вдоль берегов Балтии двинулась на восток, осваивая по пути гигантские пространства — бесконечные, малонаселенные, не имеющие ни мощных горных хребтов, ни непреодолимых водных преград. И то, и другое, и третье, и тем более новые климатические условия — все это нашло отражение в особенностях русской натуры. Помимо метафизической связи необъятных российских просторов с широтой русской души — что не совсем понятно, но о чем любят у нас говорить многие — были и другие, более ощутимые следствия, которые повлекла русская география. Ничто не мешало восточным славянам продвигаться все дальше и дальше на восток — ни естественные преграды, ни враждебность финно-угров, коренных жителей Центральной России. Колонистам не пришлось сражаться за новые места обитания, ни договариваться, ни как-то иначе выстраивать отношения с другими племенами. Это позволяло спокойно растекаться все дальше и дальше вглубь континента, ни в чем не меняя привычного хода вещей. Малонаселенность территорий консервировала традиционные формы жизни. Труд был коллективным, отношения внутри группы общинными, хозяйство натуральным, и все оставалось таковым веками. От нас мало что зависит Постоянные пожары, неустойчивый климат, неизменное ожидание разорительных набегов — очевидно, отсюда произрастало неумение и нежелание строить долгосрочные планы. Иными словами, русский человек в те далекие времена, да и более поздние тоже, мог быть уверен только в одном — от него мало что зависит в этой жизни, все во власти высших сил. Это как упряжка без вожжей — куда вывезет, туда вывезет. Специалисты считают, что такое постоянство изменчивости заложило основу для появления таких характерных для нас черт, как стойкость в перенесении выпадающих страданий, лишений и тягот жизни, примирение с утратами и потерями как неизбежными или даже предопределенными свыше, упорство в противостоянии судьбе. А также терпение и пассивность в отношении к внешним факторам жизни. Именно за ними, внешними обстоятельствами, признается ведущая роль в развитии событий. В самом деле, русский человек ведь скорее пессимист, чем оптимист. А его взгляд на мир часто окрашен фатализмом. Такое смиренное мироощущение, конечно же, связано еще и с особенностями православия. Но каким же образом со всем этим в русской душе уживаются такие известные качества, как бесшабашность, удаль, отчаянная смелость, безрассудство, стихийность? Если вдуматься, в этом нет особых противоречий. Коли вы безоглядно верите в судьбу, можете смело бросаться под автобус. Вам незачем думать о последствиях — кому суждено быть повешенным, не утонет и под машину тоже не попадет. Однако фатализм — совсем необязательно плод сознательного восприятия мира. Эта убежденность вполне может жить и в подсознании, просто человек так чувствует. Вот она, психологическая основа безрассудной удали и отчаянной смелости. Или — что тоже свойственно русской натуре — склонности принимать судьбоносные решения путем бросания жребия. Русскому человеку свойственно горячее желание верить в чудо. Потребность чуда, как подметил Иосиф Бродский, проявилась даже в отношении к двум главным религиозным событиям — Рождеству и Пасхе. Для западного человека главное событие — факт рождения Христа. Для русского — Воскресение Христа, свершение чуда. Есть ли какое-то рациональное объяснение такой жажде чуда? Попробую предположить, что это как-то связано с ощущением собственного бессилия в борьбе с силами природы и жизненными обстоятельствами. Михаил Таратута Авторская статья